Материнства я избегала совершенно сознательно.
Стоит мне задуматься о том, откуда взялось такое отвращение к этой стороне обычной женской жизни, я вспоминаю день, который был сорок с лишним лет назад. День, который определил мои предпочтения на будущую жизнь.
Мне было 9 и мама внезапно пришла за мной в школу. Забрала меня прямо с занятий, это было нереально, неожиданно. В том возрасте все казалось приключением, волшебством. А мама сказала мне, что день этот будет особенным, нашим общим.
И он таким был, этот теплый денек, наполненный весенним солнечным светом. Мы с ней побродили по Музею искусств, а потом собирались на обед. Не домой, где спагетти и салфетки в клеточку. Нет, мама решила сводить меня в крутой ресторан. Только до обеда нужно было успеть кое-куда, и мама до последнего не говорила мне, куда именно.
Она притормозила у здания с офисами, обычного, из кирпича, в три этажа. Оказалось, тут работает ее психотерапевт. Мы вошли в кабинет без опозданий, присели на мягкий удобный диванчик.
Мама представила нас с доктором друг другу и рассказала: она приходит сюда в гости каждую неделю. Ведь только с этой миссис она может поговорить о том, что действительно чувствует.
Миссис сбила меня с толку – это была пожилая женщина, почти как бабушка, только в одежде для выхода. Ее платье из полиэстера было модным, а улыбка искусственной. Я смотрела на ее неестественное выражение лица и не понимала, зачем мама взяла меня с собой по делам?
Она же обещала: этот день будет только для нас. Неужели случилась какая-то беда?
Пауза затягивалась, потом миссис кивнула маме. Та повернулась ко мне, тоже неестественно. И заговорила:
- Я помню, насколько ты любишь свою нянечку. – Нянечкой она упорно называла бабушку, свою собственную мать. Не было в мире человека, кого я любила бы больше, и кто любил бы больше меня. – Но ты должна понимать, что с тобой она ласковая и любящая, а вот ко мне относилась плохо. Она всегда была со мной эгоисткой, и я не была любимой дочкой…
Мама рассказывала долго, у нее накопилось немало жалоб и претензий к бабуле.
Она вспоминала такие случаи:
- ее с братиком частенько оставляли одних на весь день. Они были еще маленькими и плакали, не хотели, чтобы мама уезжала, было страшно;
- у них с братом бабушки не было, моя прабабушка умерла, едва бабуля появилась на свет. Поэтому в семье появилась няня. Эта эмоционально холодная и жестокая женщина помогала прадедушке, он не справлялся один с ребенком. В конце-концов бабушку отправили жить к тете, поэтому она выросла жестокой, не способной любить и воспитывать детей;
Я слушала, мне казалось, я многое понимаю, но что я могла понять в девять лет? Бабушка, которую в семье звали няней, была самым любящим и эмоционально щедрым человеком. С субботы на воскресенье я ночевала в ее доме и ждала этого вечера, как самого лучшего. Мы с ней и рисовали и смеялись над мультиками, пели и разыгрывали спектакли с едой. Мы воображали себя кинозвездами и танцевали или пели в импровизированные микрофоны из рожка мороженого.
Тогда я не знала, что отношения бабушки с внучкой не обязаны зависеть от сложившихся между матерью и дочерью. Мы все разные люди, у нас могут быть разные симпатии и привязанности. А пока я пыталась понять, что говорит мама, она вдруг заговорила о разводе с отцом.
Она призналась: брак кажется ей непосильной ношей, материнство ее выматывает, она не хочет и дальше тащить этот груз.
Тут я не удивилась даже.
Я помнила себя малышкой, и мама возилась со мной радостно и весело. А в последнее время она постоянно была кислой.
- Родилась сестра.
- Мы взяли собаку.
Мама разрывалась между нами и нашими потребностями, а ведь еще папа требовал внимания!
Все эти поручения, метания с кружков к ветврачу, от школы до детского садика заставляли ее чувствовать себя неуспешной. Она постоянно плакала, когда ее о чем-то просили, говорила, у нее тоже есть свои желания.
Когда я повзрослела, поняла. Мама стала женой в 19, на нее сразу обрушились обязанности по ведению дома. К 25-и годам она впервые стала матерью. У нее не было времени на себя, она все время за что-то отвечала, о ком-то заботилась.
Когда она договорила, психотеропевт покивала и позволила ей выйти. На прощание мама сказала мне, что я должна обсудить свои чувства не с ней, а с этой миссис.
Но я не хотела что-то обсуждать с чужой женщиной, ни дела свои, ни чувства. А еще боялась подвести маму, просто сидела и ждала, когда мне тоже кивнут на дверь.
С тех пор прошло 45 лет, но я до сих пор не задала те вопросы и не выразила те чувства:
- как понять, полноценна я эмоционально или нет?
- а вдруг у меня будут дети, а я окажусь неполноценной?
- а вдруг я тоже окажусь в ловушке? Нужно ли мне будет разводиться и уходить от детей, как мама? А потом любить только внучку?
К счастью, судьба решила за меня: пришлось кое-что удалить по совету врача. Забеременеть я могла только при особых манипуляциях – и не стала. Словно успокоилась, и муж не требовал от меня детей.
Многие говорят мне об ущербности, об эгоизме, даже мой внутренний голос.
Но зато у меня всегда есть время на себя, на собственные желания.